Психотерапевт Андрей Геннадьевич Бабин  
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!
На сайт психотерапевта Андрея Геннадьевича БабинаЦЕНТР ДОКТОРА БАБИНА
Какую психологическую помощь мы можем оказать?ДАВАЙТЕ ЗНАКОМИТЬСЯ
Анкета. Резюме. Профессиональная подготовка. Публикации.ВИРТУАЛЬНЫЙ КАБИНЕТ
Жизненные истории тех, кто обращается к нам за помощью

 

Карл Густав ЮНГ. Воспоминания. Сновидения. Размышления

Карл Густав ЮНГ
ВОСПОМИНАНИЯ. СНОВИДЕНИЯ. РАЗМЫШЛЕНИЯ


(пер. с нем. Инны Булкиной) Киев: AirLand, 1994

1 (с.24-25)

... самое раннее сновидение из запомнившихся мне, сновидение, которому предстояло занимать меня всю жизнь. Мне было немногим больше трех лет. ... Во сне я находился на этом лугу. Внезапно я заметил темную, прямоугольную, выложенную изнутри камнями яму. Я никогда прежде не видел ничего подобного. Я подбежал и с любопытством заглянул вниз. Я увидел каменные ступени. В страхе и неуверенности я спустился. В самом низу за зеленым занавесом был вход с круглой аркой. Занавес был большой и тяжелый, ручной работы, похож был на парчовый, и выглядел очень роскошно. Любопытство мое требовало узнать, что за ним, я отстранил его и увидел перед собой в тусклом свете прямоугольную палату, метров в десять длиною, с каменным сводчатым потолком. Пол тоже был выложен каменными плитами, а в центре его лежал красный ковер. Там, на возвышении стоял золотой трон, удивительно богато украшенный. Я не уверен, но возможно, что на сидении лежала красная подушка. Это был величественный трон, в самом деле, — сказочный королевский трон. Что-то стояло на нем, сначала я подумал, что это ствол дерева (что-то около 4-5 м высотой и 0.5 м в толщину). Это была огромная масса, доходящая почти до потолка, и сделана она была из странного сплава — кожи и голого мяса, на вершине находилось что-то вроде круглой головы без лица и волос. На самой верхушке был один глаз, устремленный неподвижно вверх. В комнате было довольно светло, хотя не было ни окон, ни какого-либо другого источника света. От головы, однако, полукругом исходило яркое свечение. ... Это сновидение преследовало меня много дней. Гораздо позже я понял, что это был образ фаллоса, и прошли еще десятилетия, прежде чем я узнал, что это ритуальный фаллос. ... Интерпретация самой верхней его части как глаза с источником света указывает на значение соответствующего греческого слова faloz — светящийся, яркий.

2 (с.158)

С этой фрейдовской ограниченностью ничего нельзя было поделать. Возможно ему мог бы открыть глаза какой-либо внутренний опыт, но и тогда его интеллект свел бы любой такой опыт к проявлению — исключительно — «сексуальности» или, на худой конец, «психосексуальности». В каком-то смысле он потерпел неудачу, и он видится мне фигурой трагической, он был великим человеком, и еще — он был трогателен.

3 (с.49)

Но снова и снова я приходил к одному и тому же: Богу угодно, чтобы я проявил храбрость. — Если это так, я сделаю это, тогда он помилует меня и простит.
Я собрал всю свою храбрость, как если бы вдруг решился немедленно прыгнуть в адское пламя, и дал мысли возможность появиться. Я увидел перед собой кафедральный собор, голубое небо, Бог сидит на своем голубом троне, высоко над миром — и из под трона кусок кала падает на сверкающую новую крышу собора, пробивает ее. Все рушится, стены собора разламываются на куски.
Вот оно что! Я почувствовал несказанное облегчение. Вместо ожидаемого проклятия благодать снизошла на меня, а с нею невыразимое блаженство, которого я никогда не знал. Я плакал от счастья и благодарности. Мудрость и доброта Бога открылась мне сейчас, когда я подчинился Его неумолимой воле. ... Испытывая человеческую храбрость, Бог заставляет отказаться от традиций, сколь бы священны они не были. В Своем Всемогуществе Он позаботится о том, чтобы эти испытания не причинили настоящего зла. Если человек исполняет волю Бога, он может быть уверен, что выбрал правильный путь.

4 (с.57)

Моя мать была для меня хорошей матерью. Он нее исходило живое тепло, с ней было уютно и хорошо. Она любила поболтать, но сама была готова выслушать всех. У нее очевидно был литературный талант, вкус и глубина. Но эти ее качества никогда должным образом не развивались. Они так и остались спрятанными за внешней видимостью полной, добродушной пожилой женщины; она очень любила кормить гостей и прекрасно готовила, она, наконец, была не лишена юмора. Взгляды ее были вполне традиционными для человека ее положения, однако ее бессознательное нередко обнаруживало себя, и тогда возникал образ мрачный и сильный, обладающий беспрекословной властью и как бы лишенный физического тела. Мне казалось, она состояла из двух половинок, одна безобидная и человечная, другая — темная и таинственная. Эта вторая обнаруживала себя лишь иногда, но всякий раз это было неожиданно и страшно. Тогда она говорила, как будто сама с собой, но все, ею сказанное, проникало мне в душу, и я совершенно терялся.

5 (с.350)

Разница между мною и другими людьми в том, что я не признаю «перегородки» — они для меня прозрачны. В этом моя особенность. Для других они зачастую столь плотны, что они не видят за ними ничего, и соответственно думают, что там и нет ничего. Я же в некоторой степени ощущаю то, что скрыто от глаз, и это вселяет в меня внутреннюю уверенность. Те, кто ничего не видит, ее лишены, они не видят причин и следствий, а если и видят, то не доверяют себе. Я не знаю, что заставило меня почувствовать и принять этот поток жизни. Возможно, это было бессознательное. А может быть, мои ранние сновидения. Они с самого начала определили мой путь.

6 (с.117)

... еще один студент получил такой же балл как я. Он был какой-то одиночка, «темная лошадка», выглядел он, однако, подозрительно банально. Он мог говорить исключительно «по предмету». Он отвечал на все с таинственной улыбкой античной статуи. Он старался казаться снисходительным, но за этим крылось смущение и неумение себя вести. Я не мог его понять. Одно можно было сказать совершенно точно — он производил впечатление почти маниакального карьериста, казалось, он не интересовался ничем, кроме совей медицинской специальности. Спустя несколько лет он заболел шизофренией. Я вспомнил этот инцидент по ассоциации: моя первая книга была посвящена психологии Dementia praecox (шизофрении), и в ней я, вооружась «своими собственными предрассудками», пытался определить эту «болезнь личности». — Психиатрия, в широком смысле, — это диалог между больной психикой и психикой «нормальной», причем под «нормальной» принято понимать психику самого врача. Это — взаимодействие больного с тем, кто его лечит, — существом в известной мере субъективным. Моей целью было доказать, что ложные идеи и галлюцинации не столько специфические симптомы умственного заболевания, но нечто, присущее человеческому сознанию вообще.

7 (с.130)

Клинические диагнозы важны, поскольку определенным образом ориентируют врача, но они ничем не могут помочь пациенту. Все зависит от его «истории». ... Однажды поздно вечером, во время обхода, я снова обратил внимание на эту старуху с ее загадочными жестами, и снова спросил себя: «Что бы это значило?» Я отправился к старшей сестре и попытался выяснить, всегда ли пациентка вела себя таким образом. «Да, — отвечала та, — но моя предшественница рассказывала, что раньше она представляла себя сапожником.» После этого я еще раз перечитал ее пожелтевшую историю болезни и, действительно, нашел там запись, подтверждавшую это. Раньше сапожники зажимали обувь между колен и тянули дратву через кожу именно такими движениями. (Даже сегодня можно увидеть как это делают деревенские сапожники). Вскоре старуха умерла, на похороны пришел ее старший брат. «Как заболела ваша сестра?» — спросил я его. Он рассказал мне, что она была влюблена в сапожника, и когда тот по какой-то причине не захотел жениться на ней, она «свихнулась». Она повторяла движения сапожника, чтобы продлить свою связь с возлюбленным, и продолжалось это до самой ее смерти.

8 (с.347)

... существует другая, столь же, если не более широкая область, из которой рацио вряд ли способно что-нибудь извлечь. Это пространство Эроса. Античный Эрос — в полном смысле слова Бог. Его божественная природа превышала границы человеческого разумения, и поэтому его невозможно ни понять, ни представить. Я мог бы, как это пытались сделать многие до меня, рискнуть и приблизиться к этому демону, чья власть бесконечна — от горных вершин до темных ручин ада; но тщетно я стал бы искать язык, который в состоянии был бы адекватно выразить неисчислимые странности любви. ... В моей медицинской практике, равно как и в личной жизни, я часто сталкивался с загадкой любви и никогда не мог ее разрешить.

9 (с.249)

Я почувствовал, что мы приближаемся к сфере деликатной, имеющей отношение к священным тайнам племени. «Ведь мы — тот народ, — сказал он, — который живет на крыше мира, мы — дети солнца, и, совершая свои обряды, мы помогаем нашему отцу проходить по небу. Если мы перестанем это делать, то через десять лет солнце перестанет вставать. И тогда наступит вечная ночь».
И в этот момент я понял, откуда происходит достоинство и невозмутимое спокойствие этого человека. Он — сын солнца, и его жизнь полна космологического смысла — он помогает своему отцу, творцу и хранителю всей жизни, — он помогает ему совершать это ежедневное восхождение. Если в свете такого самоопределения мы объясним себе назначение собственной жизни — так, как подсказывает его нам здравый смысл, его убожество поразит нас. Мы снисходительно улыбаемся первобытной наивности индейца, мы кичимся своею мудростью, — и все это — из чистой зависти, в противном случае мы обнаруживаем свою нищету, свое убожество. Знания не делают нас богаче, но все более и более уводят нас от мифологического мировозрения, которому мы принадлежали когда-то по праву рождения.
... Ритуальные действия всегда представляют собой некий ответ, обратную реакцию и предполагают не только прямое «воздействие», но зачастую преследуют магическую цель. Однако чувство, что ты в состоянии удовлетворительным образом ответить на проявление Божественного могущества, что ты, в свою очередь, можешь сделать для Бога, что-то существенное, преисполняет человека гордостью, дает ему возможность ощутить себя своего рода метафизическим фактором. «Бог и мы», даже если это бессознательный sous-etendi [здесь: намек], но это ощущение равноправности, которое затем позволяет человеку вести себя с завидным достоинством, и такой человек в полном смысле слова находится на своем месте.

10 (с.163)

У Фрейда был сон; о чем он был, я рассказать здесь не могу. Я объяснил его как мог, но добавил, что, наверное, сказал бы много больше, если бы Фрейд посвятил меня в некоторые обстоятельства своей личной жизни. В ответ Фрейд бросил на меня странный подозрительный взгляд и сказал: «Но я же не могу рисковать своим авторитетом!». В этот момент он его утратил. Эта фраза лежит на дне моей памяти, она ознаменовала конец наших отношений. Фрейд поставил личный авторитет выше истины.

11 (с.137)

Разумеется, врач должен быть знаком с так называемыми «методами». Но он должен быть чрезвычайно осторожен, чтобы не пойти по привычному, или рутинному пути. Вообще нужно с некоторой опаской относиться к теоретическим спекуляциям. Сегодня они кажутся удовлетворительными, а завтра их сменят другие. Для моего психоанализа это не имеет значения. Я намеренно избегаю педантизма в этих вопросах. Для меня прежде всего существует индивидуум и индивидуальный подход. Для каждого пацмента нужно находить особый язык. Поэтому одни говорят, что я следую Адлеру, а другие — что Фрейду.
А принципиально лишь то, что я обращаюсь к больному как человек — к другому человеку. Психоанализ — это диалог, и он требует двух партнеров. Психоаналитик и пациент сидят друг напротив друга, глаза в глаза. Врачу есть что сказать, но и больному — в той же степени.

12 (с.321)

Наш век перенес все акценты на «здесь» и «сейчас», вызвав тем самым демонизацию человека и его мира. Появление диктаторов и все несчастья, которые они принесли, происходит от близорукости и всезнайства, отнявших у человека все, что находится по ту сторону сознания и фактически сделавших его жертвой бессознательного. Задача же человека, напротив, состоит в том, чтобы проникнуть в бессознательное и сделать его достоянием сознания, ни в коем случае не оставаясь в нем, не отожествляя себя с ним. Насколько мы сегодня можем понять, единственный смысл человеческого существования в том, чтобы зажечь свет во тьме примитивного бытия.

Вернуться в СПИСОК КНИГ

 

В Виртуальный Кабинет В начало статьи
 

 

Copyright © 2003-2024 Андрей Геннадьевич БАБИН и Елена Александровна ЧЕЧЕТКИНА.
Все права зарезервированы.

 

Rambler's Top100