Эрих Фромм ИСКУССТВО ЛЮБИТЬ (пер. с англ. А.В.Ярхо) В одноименном сборнике; СПб«Азбука», 2002 «Добрый день. Прочла Ваши публикации (с огромным интересом), сейчас штудирую Э. Фромма «Искусство любви», и в связи с этим возникают вопросы: ...Возлюби ближнего, как самого себя... — а как его возлюбить, если с любовью к себе бооольшие проблемы; ...Расти как личность... — и как все это сделать? Проснуться утром и сказать себе: «Начинаю расти?»» (Из вопросов на Форуме — см. Самооценка) 1 (с.75) Вряд ли есть хоть одна другая деятельность или занятие, к которому приступали бы с такой безграничной надеждой и упованием, и которое бы так неизменно оканчивалось бы неудачей, чем любовь. Если бы то же самое относилось к любой другой деятельности, люди, безусловно, стремились бы узнать причины неудачи, чтобы научиться избегать ее, или совсем оставили бы это занятие. 2 (с.118) Наиболее основополагающий вид любви, лежащий в основе всех других, — братская любовь. Я подразумеваю под этим чувство ответственности, заботу, уважение, понимание другого человека, стремление помогать ему в его жизни. Именно об этой любви в библии сказано: «Люби ближнего как самого себя». Братская любовь — это любовь ко всем людям, для нее типично именно отсутствие исключительности. Если я развил в себе способность любить, я непременно буду любить своих ближних. ... Если я воспринимаю другого человека поверхностно, то вижу в основном различия, то, что нас разделяет. Если же я проникну в его суть, то увижу нашу общность, почувствую наше братство. 3 (с.120) Беспомощный любит своего хозяина, потому что от него зависит жизнь, ребенок любит своих родителей, так как они ему необходимы. Но лишь любовь, не преследующая никакой цели, есть по—настоящему начало любви. Замечательно, что в Ветхом Завете главные объекты любви — бедняк, незнакомец, вдова и сирота, а иногда даже вражеские народы — египтяне и эдомитяне. Сочувствуя беспомощному, человек пестует в себе братскую любовь; даже любя самого себя он любит хрупкое, неуверенное существо, нуждающееся в помощи. 4 (с.121) Поддержание жизни имеет два аспекта: один — это забота и ответственность, абсолютно необходимые для обеспечения жизни и развития ребенка. Но другой аспект касается более важных проблем, чем просто сохранение жизни. Мать должна внушить ребенку любовь к жизни, ощущение, что жить — прекрасно, прекрасно быть мальчиком или девочкой, прекрасно жить на этой земле! Оба эти аспекта материнской любви можно в сжатом виде найти в библейской истории о сотворении мира. Бог создает мир и человека. Это соответствует простой заботе и поддержанию жизни. Но Бог идет дальше этих минимальных требований. Каждый день, после сотворения природы и человека, Бог говорит: «Это хорошо». Так и материнская любовь внушает ребенку: хорошо родиться на свет; она прививает ему любовь к жизни, а не просто желание остаться в живых. Ту же идею выражает другой библейский символ. Земля обетованная (Земля — всегда символ матери) «течет моло! ком и медом». Молоко — символ первого аспекта любви, то есть заботы и утверждения. Мед символизирует сладость жизни, любовь к жизни и счастье от того, что живешь на свете. Большинство матерей могут дать детям «молоко», но лишь немногие дают еще и «мед». 5 (с.78) ... «узнали они, что наги», и устыдились. Неужели все сводится к тому, что этот древний, основополагающий миф руководствуется ханжеской моралью девятнадцатого века и основная мысль этой истории — что Адам и Ева смутились от вида гениталий? Вряд ли это так, и интерпретируя эту историю в викторианском духе, мы теряем самое главное, а оно, на наш взгляд, состоит в следующем: после того, как мужчина и женщина осознали себя и друг друга, они осознали и свою отделенность, и свое различие, то есть принадлежность к разному полу. Но, осознав свою отделенность, они остаются чужими, так как не научились еще любить друг друга (это со всей ясностью следует из того факта, что Адам оправдывается, обвиняя Еву, а не пытается защитить ее). Осознание разделенности людей без их воссоединения в любви и есть источник стыда и в то же время источник вины и тревоги. 6 (с.74) Третья ошибка, ведущая к мысли, что о любви ничего знать не нужно, вызвано смешением первичного переживания «влюбленности» и устойчивого состояния «любви», когда два доселе незнакомых человека, какими все мы являемся по отношению друг к другу, вдруг позволяют разделяющей их стене рухнуть и чувствуют, что они стали близки и слились в одно целое. Этот момент единства составляет одно из наиболее восхитительных, волнующих переживаний. Оно кажется еще более чудесным и волшебным людям, которые прежде были закрыты от всех, изолированы, лишены любви. Чудо нежданной близости происходит легче, если ему сопутствует зарождение сексуального интереса и его реализация. Однако по своей природе этот тип любви недолговечен. ... в сущности, они принимают силу страсти, то, что они «сходят с ума» друг от друга за свидетельство силы любви, а ведь это может быть свидетельством всего лишь их предшествовавшего ! одиночества. 7 (с.128) В сущности, любовь должна быть актом воли, решением целиком посвятить свою жизнь жизни другого человека. Именно это и является логическим обоснованием нерушимости брачных уз и многих традиционных форм брака, в которых партнеры не выбирают друг друга, а выбираются друг для друга и все же должны любить друг друга. В современной западной культуре эта идея кажется совершенно ложной. Считают, что любовь должна возникнуть как спонтанная эмоциональная реакция, как внезапно нахлынувшее непреодолимое чувство. При такой точке зрения обращают внимание только на особенности двух индивидов, забывая, что в каждом мужчине есть частица Адама, а в каждой женщине — частица Евы. Незамеченным остается важный компонент эротической любви — воля. Любовь к кому—то не просто сильное чувство; это также решение, суждение и обещание. Если бы любовь была просто чувством, как можно было бы обещать любить вечно? Чувство приходит и может уйти. К! ак я могу быть уверен, что оно останется навсегда, если мой поступок не заключает в себе суждения и решения? 8 (с.129) Таким образом, оба взгляда на эротическую любовь (как на абсолютно индивидуальное притяжение между двумя конкретными людьми, и как простой акт воли) справедливы или, вернее, правды нет ни в том, ни в другом. Поэтому и представление о том, что подобные отношения легко прекратить, если они не приносят желаемого, столь же ошибочно, как и идея, что их не следует прекращать ни при каких обстоятельствах. 9 (с.132) Эгоист интересуется только собой, хочет присвоить все себе, ему нравится только брать, а не давать. Он смотрит на окружающий мир только с точки зрения того, что он может получить; его не интересуют потребности других людей, он не уважает их достоинство и целостность; он судит всех и вся лишь с точки зрения своей выгоды; он, по существу, не способен любить. Не доказывает ли это, что приходится выбирать, о ком заботиться: о себе или о других? Это было бы верно, если бы эгоизм и любовь к себе представляли собой одно и то же. Но именно это утверждение и содержит ошибку, породившую такое количество неверных утверждений касательно рассматриваемого вопроса. Эгоизм и любовь к себе не только не одно и то же, но прямо противоположные явления. Эгоист любит себя не слишком сильно, а слишком мало; в сущности, он себя ненавидит. 10 (с.134) Такому «альтруисту» «для себя ничего не нужно»; он «живет только для других» и гордится тем, что считает себя не заслуживающим внимания. Он не понимает, почему, несмотря на свой альтруизм, он несчастен и его взаимоотношения с самыми близкими людьми столь неудовлетворительны. Анализ показывает, что его альтруизм оказывается неотделим от других симптомов и даже по сути нередко важнейший из них, что парализована его способность любить или получать удовольствие; что он полон враждебности к жизни и что за фасадом альтруизма скрывается едва уловимая, но от этого ничуть не менее сильная эгоцентричность. 11 (с.97) Едва ли нужно подчеркивать, что способность любить, то есть отдавать, зависит от уровня развития человека. Она предполагает доминирование созидательной ориентации, при которой человек преодолевает зависимость, нарциссическое всемогущество, желание эксплуатировать других, стремление к накопительству, и обретает веру в собственные силы и мужество рассчитывать на себя при достижении цели. В той степени, в которой у него эти свойства отсутствуют, он боится отдавать себя и, следовательно, любить. 12 (с.97) Даже если речь идет о цветах или животных, дело будет обстоять точно так же. Если женщина говорит, что любит цветы, а мы видим, что она забывает их поливать, мы не поверим в ее «любовь» к цветам. Любовь — это активная забота о жизни и росте того, что мы любим.       Copyright © 2003-2024 Андрей Геннадьевич БАБИН и Елена Александровна ЧЕЧЕТКИНА. Все права зарезервированы.