Лекция № 4 ГИСТРИОННАЯ ЛИЧНОСТЬ: театр одного актера 1. ВЫБОР ИСПОЛНИТЕЛЯ За почетное право иллюстрировать гистрионную личность боролись два персонажа Астрид Линдгрен: Пеппи-Длинный-Чулок и Карлссон. Тут ко времени как раз подоспела «Культурная революция», посвященная проблеме феминизма. Страсти накалялись, и в финале выступило высокое должностное лицо — посол Швеции, которая на хорошем русском языке озвучила национальную позицию разумного феминизма: «У нас в Швеции есть известная писательница — Астрид Линдгрен. И у нас национальный герой — ее Пеппи-Длинный-Чулок: она веселая, добрая; нам с ней очень хорошо. А у вас — этот противный Карлссон: он все врет, обещает, что принесет... сладких булочек — но никогда не приносит!» Арбитр — Михаил Швыдкой примиряюще заметил: «Страна у нас такая, нам все время булочки обещают». Так что по национальному выбору победил Карлссон. 2. МАНЬЯК ИЛИ ИСТЕРИК? В этой лекции мы впервые сталкиваемся с принципиальной разницей в психоаналитической [1] и когнитивной [2] классификации личности. Для меня она проявилась еще раньше, при подготовке первой лекции (когнитивные профили личности), любезно проиллюстрированной компанией Винни-Пуха. Профессиональный спор завязался вокруг Тигры. «Он же маниакальная личность!» — утверждал коллега. «Возможно, — был мой ответ, — но маниакальной личности нет в когнитивной типологии». «Как нет?!» Действительно нет, дорогие слушатели. Можете убедиться сами [2]. Зато в психоаналитической типологии есть и маниакальные [1, c.319], и истерические или театральные (HISTRIONIC) [1, c.388] личности. И я не могу закрыть на эту разницу глаза, «поскольку технический подход, применяемый к людям с истерической организацией приводит к тому, что гипоманиакальная личность чувствует себя недостаточно «поддерживаемой» и только поверхностно понимаемой» [1, c.327]. И наоборот. Уйдет пациент! И «маньяк», и «истерик». Обесценит и отвалит. О «подходе» поговорим позже, а сейчас попробуем поставить дифференциальный диагноз Карлссону, выбранному на роль гистрионной (истерической, театральной) личности. А вдруг не справится? По Мак-Вильямс [1, c.327] выбор в пользу «маньяка» делается в том случае, если отмечается «наличие внезапно прерываемых отношений, история травматических или неоплаканных потерь и отсутствие истерической озабоченности своей половой идентификацией». Отношений с Малышом Карлссон, несмотря на давление окружающих, принципиально не прерывает, действуя по принципу Высоцкого «Ты их в дверь, они — в окно». Травмы и потери его явно не беспокоят, и оплакивать ничего и никого он не собирается: «Пустяки, дело житейское». Озабоченность своей половой идентичностью, похоже, существует, на что указывает знаменитая фраза Карлссона: «Я — мужчина в цвете лет!», употребляемая им в провокативных контекстах. Например: «Как раз в эту минуту на экране появилась красивая дикторша. Она так дружелюбно улыбалась, что Карлссон не мог оторвать от нее глаз. […] — Нет, ты только взгляни на эту фифочку. Я ей нравлюсь… да, ведь она видит, что я красивый, весь такой умный и в меру упитанный мужчина в цвете лет». [3, c.195]. Но, чтобы окончательно убедиться в правильном выборе исполнителя, давайте еще рассмотрим защиты, которые применяет Карлссон, поскольку защиты «маньяка» и «истерика» существенно различны. 3. ЗАЩИТА КАРЛССОНА Мак-Вильямс [1] называет пять защит у «истериков» (И): 1. Подавление (репрессия) 2. Сексуализация 3. Регрессия 4. Отреагирование вовне (acting out) 5. Диссоциация — и три у «маньяков» (М): 1. Отрицание 2. Отреагирование (acting out) 3. Всемогущий контроль. Как видим, только одна защита является общей: отреагирование, да и то она имеет противоположные «знаки», осуществляясь у М в форме бегства (избегание травмирующей ситуации), а у И — в форме стремления к тому, что вызывает тревогу и/или страх. Какую форму выбирает Карлссон? Конечно же, вторую! Примеров сколько угодно. Приведу самый вызывающий. В последней (третьей) повести о Карлссоне сюжет завязывается газетным объявлением о шпионском «летающем бочонке», за поимку которого газета обещает крупное вознаграждение. Малыш перепуган за Карлссона, да так, что отказывается ехать с мамой и папой в замечательный круиз, а остается дома оберегать друга. Потому что знает: Карлссон, конечно, не станет отсиживаться, как мышь в норе, а попрет на рожон. К сожалению, Малыш совершенно прав: «И он прочитал Карлссону вслух о летающем бочонке и маленьком летающем шпионе, которого следует поймать, и о вознаграждении, и обо всем, обо всем. «Дело только за тем, чтобы доставить его в редакцию нашей газеты и получить деньги», — заключил он и вздохнул. Но Карлссон, вместо того, чтобы вздыхать, начал ликовать. — Ха-ха! — закричал он и несколько раз весело и усердно подпрыгнул. Звони в редакцию газеты и скажи, что я доставлю этот бочонок уже после полудня!» А как у Карлссона с остальными защитами «истерика»? Лучше не бывает! Поехали. ПОДАВЛЕНИЕ (репрессия). По Фрейду это — основной вид защиты данного типа, с разработки которого, собственно, и начался психоанализ. У Фрейда, правда, все завязано на сексуальности — тема, мягко говоря, нежелательная (подавляемая) в литературе для детей. Однако и современная детская литература достаточно свободна, и современная психоаналитическая концепция подавления шире: «сутью репрессии является мотивированное забывание или игнорирование» [1, c.155]. Девиз Карлссона «Пустяки! Дело житейское!» в ответ на все случившиеся или ожидаемые (Малышом) неприятности — это репрессия. Ее можно было бы трактовать и как отрицание — основная защита М — но у маньяка это грубое игнорирование типа «в упор не вижу» или «ха-ха, как смешно!», а у Карлссона игнорирование — художественный процесс: «— Моя паровая машина! Сломалась! — Пустяки, дело житейское, — сказал Карлссон и беззаботно махнул толстенькой ручкой. — Ты скоро получишь новую машину! — А где я ее возьму? — удивился Малыш. — Да у меня их тысячи. — Где это у тебя? — В моем доме на крыше. — У тебя есть дом на крыше? И там тысячи паровых машин? — Во всяком случае, несколько сотен, — заявил Карлсон». СЕКСУАЛИЗАЦИЯ. В данном случае это провокативно сексуальное поведение, отягощенное тревогой и неуверенностью по отношенитю к его логическому завершению. Перекликается, кстати, с характерным отреагированием вовне, когда «истерик» сам стремится к пугающему объекту или тревожащим объектным отношениям. Вообще-то, в детской книжке почти полувековой давности... Но правда образа/типа требует! Вспомним, что сам Карлссон постоянно рекомендутся как «красивый, умный, в меру упитанный мужчина в цвете лет». А уж когда на сцене появляются женщины, не принадлежащие к семье его друга, то... «Карлсон помолчал немного с сердитой миной. — Я еще не знаю, но, может, я останусь с вами, если вот она похлопает меня ласково и скажет: «Останься, милый Карлссон», — сказал он и указал на Гуниллу толстым пальчиком». Надо сказать, что Гунилла — симпатичная девочка, сверстница Малыша, в которую тот немножко влюблен (вообще-то Малыш хотел бы жениться на своей маме, но уступает ее папе, хотя и сетует: «надо же было нам с папой влюбиться в одну и ту же»). Так ведь не только к юной девочке Карлссон неравнодушен — он ревнует даже пожилую и некрасивую фрекен Бокк: «— Знаешь что, — повернувшись к Малышу, сказал Карлссон. — Надо, чтобы закон запретил старым людям так себя вести. — Это почему? Что они делали? — спросил Малыш. Карлссон сердито покачал головой. — Он держал ее за руку! Сидел и держал ее за руку!» РЕГРЕССИЯ. Возврат к прежним формам поведения, наиболее часто — детского; если регрессирует ребенок, то он временно становится как бы «моложе» своих лет или достигнутого уровня развития. Что касается Карлссона, то этот «мужчина в цвете лет» часто ведет себя ребячливее Малыша; даже искренне любящий его друг вынужден признать это: «Он кинулся животом на пылесос и стал кусать его ручку. — Дурак! — кричал он. — Зачем ты проглотил Красную Шапочку? Малыш подумал, что Карлссон еще не вышел из детского возраста, если играет в такие детские игры, но все равно смотреть на это было забавно». ДИССОЦИАЦИЯ. Применяется «для уменьшения количества аффективно заряженной информации, с которой они должны иметь дело» [1, c.396]. «Они» — это «истерики», которые по Мак-Вильямс прибегают к диссоциации для уменьшения «беспредметной тревоги, вины и стыда». В психоаналитической концепции [1] тревога — основной аффект (сильная эмоция) истерической личности; но в когнитивной концепции [2] основная эмоция — радость, а тревога лишь сопутствующий аффект. Можно попытаться примирить эти концепции, отнеся радость к аффекту функциональной гистрионной личности, а тревогу — к аффекту заболевания (личностное расстройство), которое подлежит лечению. Вы скажете: хорошо, но что же такое диссоциация? В норме это — ролевое поведение, которое в явной игровой форме свойственно детям, а для взрослого соответствует Эго-состоянию Естественного Ребенка (по Берну — см. «Игры, в которые играют люди»). Взрослый может с увлечением и радостью играть разные роли в зависимости от ситуации (дома, на работе, в спортзале и т.д.), оставаясь при этом самим собой, тем, кто «наблюдает» за процессом. Оставаясь цельным. В тяжелой патологии диссоциация приводит к развитию множественной личности, когда роли превращаются в суб-личности, а субличности выходят из-под контроля и, в конце концов, разделяются и не осознают друг друга. Левая рука не знает, что творит правая — человек невменяем. Карлссон — в норме. Он осознанно и радостно диссоциирует по принципу: угадай (к Малышу) кто самый лучший в мире пылесосчик (обрабатывая пылесосом Малыша, как «самую грязную вещь с комнате»), бегальщик (спасаясь с Малышом от разъяренной сестры, которой сорвали свидание с мальчиком), ухаживальщик за детьми (нянча малышку Гюль-Фию, оставленную голодной легкомысленными родителями), и так далее. И каждое «самый лучший в мире» сопровождается полный театральной постановкой: с завязкой, основным действием и финалом. Да вы только посмотрите, как профессионально провел Карлссон сеанс фокусника, выступая с «летающей» собакой Альбергом! Какое счастье иметь дело с театральной личностью! Так, по крайней мере, считает Малыш (но не его мама; впрочем, и она постепенно привыкла к Карлссону — ведь он необходим ее Малышу). Я бы сказала, что радостная театральность — ядро личности Карлсона, и если соответствующая ей диссоциация — защита, то это его основная защита. Кстати, Мак-Вильямс отмечает, что «Жане (1980) объяснял многие истерические симптомы участием диссоциативных процессов, недвусмысленно отвергая фрейдовское предпочтение репрессии в качестве главного объяснительного принципа» [1, c.415]. А что касается других признаков диссоциации: «фантазийная псевдологика», неуемность в еде, приступы истерической ярости [1, c.396], все они у Карлсссона налицо. Приведу лишь по одному примеру. «— И залезла на самую верхушку дерева? — удивленно спросил Малыш. Карлссон кивнул: — Тебе, ясное дело, и в голову не приходит, что моя бабушка умеет лазать по деревьям, а?! Да, представь себе, если ей приспичит, чтоб я сменил носки, она куда хочешь влезет, на любую вершину. «Смени носки, милый Карлссон, смени носки», — нудила она, залезая на ветку, на которой сидел я». [3, c.143]. «— Боже милостивый! — произнесла фрекен Бокк. Она уставилась на Карлссона и на поднос, который был уже совершенно пуст. — Не очень-то много остается там, где побывал ты, — сказала она. Карлссон поднялся с края кровати и похлопал себя по животу: — Неправда! Когда я поем, я встаю из-за стола, а он остается на месте. Правда, это единственное, что остается» [3, c.238]. «— Летающий бочонок! — заорал он. — Ты называешь меня летающим бочонком! И после этого я должен быть твоим лучшим другом! Фу!» [3, c.275]. Правда, в ярость Карлссон приходит редко, но обиженное надувание губ с угрозой «Тогда я не играю!» — его излюбленный прием. 4. КАРЛССОН РЕТИРУЕТ DSM Ошибка, - сделает замечание читатель, - надо третирует. «Такие дурацкие замечания Карлссон терпеть не мог. — Если бы я имел в виду «третировать», я бы так и сказал. Ретировать — примерно то же самое, только звучит оно более дьявольски. Неужели ты сам не слышишь?» [3, c.170]. Истерические личности дьявольски ретируют психотерапию еще со времен Фрейда. Сначала его пациентки «вспоминали», что были изнасилованы собственными отцами; потом — что эти «воспоминания» были фантазией; и так далее. А ведь научные труды уже написаны, теория уже создана! Какое безответственное поведение! Теперь история повторяется с DSM — почтенным, международно признанным «Руководством по диагностике и статистической классификации психических расстройств» Американской психиатрической ассоциации (APA). Драматическая история ретирования Карлссоном DSM описана в [2, c.290]. История началась еще до рождения Карлссона (1955). В первой версии DSM-I (1952) личностные аспекты истерии характеризовались как «эмоционально неустойчивая личность». Карлссон мог бы обидеться («тогда я с вами не играю!»): это он-то, мастер высшего пилотажа, укротитель Домокозлючки и победитель воровской шайки — «неустойчивый»? В DSM-II (1968) выражались уже более уважительно: истерическая личность определялась как паттерн поведения, «характеризующийся возбудимостью, эмоциональной неустойчивостью, чрезмерной реактивностью и демонстративностью... Эти люди незрелы, сосредоточены на себе, часто тщеславны и сильно зависят от других». Концовка, разумеется, тенденциозна, да и слово «истерия» неподобающе вульгарно по отношению к смелому, умному, в меру упитанному мужчине в цвете лет. Партия Карлссона добилась пересмотра: в DSM-III (1980) термин «истерия» вообще не используется, а приводятся критерии гистрионного расстройства личности. Ну что ж, «гистрионное» звучит красиво и благородно, а «расстройство» — это не к Карлссону. Наконец, в DSM-IV (1993) в разделе о Театральном расстройстве личности «подчеркиваются актерские аспекты истерического характера в ущерб другим не менее важным чертам» [1, c.396]. — Ладно, — говорит Карлссон, — всем в мире известно, кто лучший в мире актер («Конечно ты, Карлссон», — говорит Малыш), а за ущерб DSM-APA ответит — мало не покажется, потому что «— Ты ведь сам знаешь, есть три способа: ретировать, фигурить и филюрить. И я думаю все три использовать» [3, c.403]. 5. «... САМЫЙ БОЛЬНОЙ НА СВЕТЕ» «— Неужели тебе хочется заболеть? — удивился Малыш. — Да ведь этого хотят все люди. Хочу лежать в постели с высокой температурой. Чтобы ты спрашивал, как я себя чувствую, а я отвечал бы, что я самый больной на свете. Чтобы ты спрашивал, не хочу ли я чего-нибудь. А я буду отвечать, мол, я так сильно болен, что не хочу ничего... разве что много тортов, целую гору пирожных, шоколада и большую кучу конфет» [3, c.60]. Разумеется, Карлссон — функциональный «истерик» — не болен. Просто устанавливает интенсивный «теплообмен» с окружением: требует тепла (внимания, любви, эмоций) — но и платит тем же. Вопреки утверждению посла Швеции, он все-таки угощает Малыша булочками (правда, сворованными из его же кухни, у Домокозлючки, но иначе Малышу не видать бы этих булочек; к тому же Карлссон заплатил за них, как обычно, 5 эре, потому что он — самый честный в мире). А вот если Карлсон все-таки заболеет гистрионным расстройством личности (ГРЛ), то с ним будет очень трудно даже Малышу. К сожалению, такое часто случается с этими солнечными людьми. Непереносимые (для «истерика») жизненные обстоятельства, серьезная болезнь или просто старость превращает излучающего радость, энергию и отвагу человека в нервное, ноющее, всего боящееся и от всех зависимое существо: энергоемкие креативные функции угнетены, защиты не справляются — и на передний план выходит аффект тревоги. ГРЛ исторически первый объект психотерапии в форме психоанализа, но утверждение Мак-Вильямс, что «стандартное психоаналитическое лечение [перенос, свободные ассоциации, интерпретации, etc.] ... все еще остается предпочтительным» [1, c.408], похоже, определяется все-таки профессиональными предпочтениями автора. Да, пациенты с ГРЛ легко идут на контакт и устанавливают отношения переноса, поэтому психотерапевтические техники можно задействовать вовсю — но насколько они полезны для самого пациента? В истерической диссоциации (отец-насильник) запутался сам Фрейд, и где гарантия, что «фантазийная псевдологика» по другому поводу не запутает психоаналитика обычного уровня? Слабое место гистрионных людей — эмоциональная жизнь, не контролируемая рациональной. Будучи захлестнуты чувствами (в норме — радости, в патологии — тревоги), они плохо понимают и людей, и самих себя. И поэтому более оправданной кажется концепция когнитивной психотерапии: «мы должны учить истериков думать, а пациентов с навязчивыми мыслями чувствовать (Allen, 1977)» [2, c.303]. Парадокс в том, что рациональный подход к психологической реальности совершенно не свойственен пациенту с ГРЛ: больной приходит врачу фактически без базы, на основе которой ведется когнитивная терапия. Мораль: и когнитивная, и психоаналитическая терапия должны быть достаточно гибкими, чтобы пациент с ГРЛ не убежал, испугавшись интенсивности переноса, с одной стороны, или кажущейся враждебности (холодности, бесчувствия), с другой. Трудная задача — научить гистрионную личность «думать». Малышу это, во всяком случае, не удалось: «— Да, но еще замечательней будет, когда мама увидит, что ты вырвал и выбросил ее герань, — сказал Малыш. — Подумай сам! — А если какому-нибудь старичку на улице она свалилась на голову, как по-твоему, что он скажет? — Что он скажет? «Спасибо, дорогой Карлссон, — заверил Малыша Карлссон. — Спасибо, дорогой Карлссон, за то, что ты вырвал герань, а не выкинул ее вместе с цветочным горшком... что так понравилось бы чокнутой маме Малыша».» Продолжение сессии см. [3, c.279]. 6. КАЖДЫЙ ИМЕЕТ ПРАВО БЫТЬ КАРЛСОНОМ «— Ты не бойся, Карлссон! — сказал он ему в утешение. — Они ничего не могут сделать тебе только за то, что ты — есть ты! — Нет, Карлссоном имеет право быть каждый, — заверил его Карлссон. Хотя пока что на свете есть всего лишь один-единственный — маленький, хорошенький, в меру упитанный экземпляр». Да, Карлссоном имеет право быть каждый — но не каждый может: для этого надо родиться гистрионной личностью. Нет человека лучше высокофункционального «истерика»! Я знаю — у меня отец был таким. «Высокофункциональный» означает, что богатство и теплота эмоций, характерная для гистрионной личности, сосуществует с развитой рациональной составляющей — но сферы эти реально не соприкасаются. Отец вполне преуспел в научно-технической деятельности — книга А.В.Чечеткин «Высокотемпературные теплоносители» переведена на английский и японский (и все же какое знаковое занятие: высоко-температурные тепло-носители!). Но не менее важную часть его жизни составляли музыка, фотография, любительская киносъемка, студенты и аспиранты, коллеги, друзья, семья. Пусть он не очень понимал своих близких, зато любил их. А только это, в конечном итоге, и остается. Как остается Хвостик в его «Жанровой картинке», которую отец сочинил для нас, своих детей: Вдалеке там речка, Через речку - мостик, На мосту овечка, У овечки - Хвостик. Забурлила речка, Обвалился мостик, Умерла овечка, Но остался Хвостик! Он читал всю доступную в те времена нормальную художественную и философскую литературу (в том числе и официально запрещенную), но любимая книжка — «Конек-Горбунок» Ершова. С Карлссоном меня тоже познакомил отец. Помнится, читая, очень возмущался его поведением: наверное, чуял, в чей огород этот «маленький, хорошенький, в меру упитанный» камешек. ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ. Прочитайте своим детям «Карлссона» и «Пеппи». А если нет детей подходящего возраста — перечитайте сами. Такой уж «плохой» Карлссон? Такая ли «хорошая» Пеппи? А КАКИЕ они? — вопрос для детей. В чем СИЛА и СЛАБОСТЬ гистрионной личности? — вопрос для Вас. Занятие провела Е.А. Чечеткина с использованием книг: [1] Н. Мак-Вильямс. Психоаналитическая диагностика (М, Класс, 2001) [2] А. Бек и А.Фримен (ред.). Когнитивная психотерапия расстройств личности (СПб, Питер, 2002) [3] А. Линдгрен. Карлссон, который живет на крыше (пер. Н.Беляковой); Карлссон, который живет на крыше, прилетает вновь (пер. Л.Брауде); Карлссон, который живет на крыше, возвращается тайком (пер. Л.Брауде и Н Беляковой). СПб: Азбука-классика, 2003 (полное собр. соч. А.Линдгрен).       Copyright © 2003-2024 Андрей Геннадьевич БАБИН и Елена Александровна ЧЕЧЕТКИНА. Все права зарезервированы.