Эрих ФРОММ Бегство от свободы Москва: Издательство АСТ, 2018. Фромм — знаменитый мыслитель ХХ века, социо-психолог, неофрейдист и, помимо этого, замечательный писатель. Две самые популярные у нас книги — "Искусство любить%quot и "Бегство от свободы". Первая уже цитировалась в Капельнице, вторую представляю сейчас. Не в последнюю очередь потому, что свобода — одна из четырёх экзистенциальных данностей по Ялому, а соответствующий метод ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ТЕРАПИИ мы сейчас как раз и "проходим". Социо-психологический подход Фромма прекрасно дополняет психотерапевтический подход Ялома, но в одном эти книги схожи — обе глубоки и хорошо написаны. При выборе "капелек" я ориентируюсь на приводимое здесь же оглавление Фромма, извлекая из каждого раздела самые "лакомые" (с моей точки зрения) кусочки. Если понравится, полный текст вы можете прочесть сами — книга многократно переиздавалась на русском, здесь номера страниц указаны по изданию 2018 года. В заключение этого небольшого предисловия хочу привести цитату из дневника Зинаиды Гиппиус от 21 августа 1917 года: "Отчего свобода, такая сами по себе прекрасная, так безобразит людей? И неужели это уродство обязательно?" (цитируется по блогу А. Дубнова от 01.03.2019). Хороший вопрос. Не обещаю, что здесь вы получите исчерпывающий ответ на него, но размышлять на эту тему (и вообще размышлять) полезно, особенно сейчас. I. Свобода – психологическая проблема? Это обсуждение всегда будет посвящено главной теме данной книги: чем больше свободы добивается человек в процессе отделения от исходной общности человека с природой, и чем больше он становится "индивидом", тем неизбежнее ему приходится объединяться в спонтанности любви и производительного труда; в противном случае ему приходится искать какую-то безопасность в связях с миром, которые уничтожают его свободу и целостность его личности. (с.33) II. Возникновение индивидуальности и двойственность свободы Одно из наиболее красноречивых представлений фундаментальной связи между человеком и свободой даёт библейский миф об изгнании человека из рая. Миф отожествляет начало человеческой истории с актом выбора, но подчёркивает греховность этого первого проявления свободы и страдания, вытекающие из него. Мужчина и женщина живут в райском саду в полной гармонии друг с другом и с природой. Там покой и нет необходимости трудиться; нет выбора, нет свободы, нет размышлений. Человеку запрещено есть плоды древа познания добра и зла. Он идёт против воли Бога, он нарушает состояние гармонии с природой, частью которой, не преступая её пределов, он является. С точки зрения церкви, представляющей власть, это первородный грех. С точки зрения человека, впрочем, это начало человеческой свободы. Нарушая приказание Бога, он освобождается от принуждения, переходит из бессознательного дочеловеческого существования на уровень человека. Действие вопреки приказаниям власти, грехопадение, в своём позитивном человеческом смысле есть первый свободный поступок, другими словами, первый человеческий поступок. В мифе формальный аспект грехопадения — поедание плода с древа познания. Акт неподчинения как свободное действие есть начало мышления. III. Свобода в век реформации. 1. Средневековые предпосылки ренессанса Что отличает средневековое общество от современного, так это отсутствие индивидуальной свободы. В раннем периоде каждый был прикован к своей роли в общественном порядке. У человека почти не было шанса перейти из одного класса в другой, он даже в географическом смысле был ограничен — трудно было перебраться из одного города в другой или из одной страны в другую. За немногими исключениями человек должен был оставаться там, где был рождён. Человек часто был лишён возможности даже одеваться так, как хотел, и есть то, что ему нравилось. Ремесленник был обязан продавать произведённое им по установленной цене, а крестьянин — в определённом месте на рынке города. Члену гильдии было запрещено раскрывать какие-либо технические секреты своего производства любому, кто не является членом той же гильдии; он был обязан разделять с членами своей гильдии всякое выгодное предложение по приобретению сырья. Личная, экономическая и общественная жизнь регламентировалась правилами и обязательствами практически во всех сферах деятельности без исключений. Однако хотя человек не был свободен в современном значении слова, он не был ни одинок, ни изолирован. (с.50). III. Свобода в век реформации. 2. Период реформации Таким образом, новые религиозные доктрины [лютеранство и кальвинизм — ЕЧ] не только выражали чувства рядового представителя среднего класса, но, рационализируя и систематизируя, усиливали их. Впрочем, они делали больше: показывали индивиду дорогу к тому, чтобы справиться с тревогой. Его учили [лютеране — ЕЧ], что полностью приняв своё бессилие и порочность натуры, считая свою жизнь расплатой за грехи, благодаря самоуничижению и непрестанным усилиям он сможет преодолеть сомнения и тревогу; что полной покорностью он заслужит любовь Бога и сможет хотя бы надеяться оказаться одним из тех, кого бог решил спасти. Протестантизм [кальвинизм — ЕЧ] был ответом на человеческие потребности испуганного, неприкаянного, одинокого человека, которому нужно было разобраться и приобщиться к новому миру. Новая структура характера, явившаяся результатом экономических и социальных перемен и усиленная религиозными доктринами, в свою очередь стала важным фактором, придавшим форму дальнейшему социальному и экономическому развитию. Те самые качества, которые коренились в такой структуре характера — стремление трудиться, страсть к бережливости, готовность сделать свою жизнь орудием для внеличностной силы, навязчивое чувство долга, — в капиталистическом обществе стали производительными силами; без них современное экономическое и общественное развитие оказались бы немыслимы: они были специфической формой, которую приняла человеческая энергия и в которой она сделалась одной из движущих сил социального прогресса. (с.104) IV. Два аспекта свободы для современного человека Впрочем, это чувство изолированности и бессилия, как оно было выражено этими писателями [Кьеркегор и Жюльен Грин, процитированные Фроммом — ЕЧ] и как оно испытывается многими так называемыми невротиками, — нечто, не осознаваемое средним нормальным человеком. Оно для этого слишком пугающее. Оно прикрыто ежедневной рутиной обычных дел, той надёжностью и одобрением, которые он находит в своих частных или общественных связях, в успехах бизнеса, в многочисленных отвлечениях — "развлечении", "общении", "путешествиях". Однако свист в темноте не приносит света. Одиночество, страх, растерянность остаются; человек не может бесконечно терпеть их. Люди не могут продолжать нести бремя "свободы от" они должны обратиться в бегство от свободы вообще, если им недоступен прогресс от негативной к позитивной свободе. Основные для общества пути бегства в наши дни — это подчинение лидеру, как это произошло в фашистских государствах, и принудительный конформизм, преобладающий в нашей собственной демократии. (с.134) V. Механизмы бегства. 1. Авторитаризм Возвращаясь теперь к обсуждению авторитарного характера, следует отметить, что самая его важная особенность — отношение к власти. Для авторитарного характера существуют, так сказать, два пола: могущественный и бессильный. Власть, принадлежит ли она личности или институту, автоматически вызывает его любовь, восхищение и готовность подчиняться. Власть завораживает его не благодаря каким-то ценностям, которые она отстаивает, но просто потому, что она — власть. Сам вид бессильного человека вызывает у него желание напасть, подчинить, унизить. Если у человека с характером другого типа сама идея нападения на того, кто беспомощен, вызывает возмущение, обладатель авторитарного характера возбуждается тем больше, чем беспомощнее его жертва. Имеется одна особенность авторитарного характера, которая вводила в заблуждение многих наблюдателей: тенденция бросать вызов власти и возмущаться любым видом влияния "сверху". Иногда такое отношение затемняет всю картину, и тенденции к послушанию уходят на второй план. Человек такого типа будет постоянно бунтовать против любой власти, даже той, которая на деле защищает его интересы и не проявляет элементов подавления. (с.166) V. Механизмы бегства. 2. Разрушительность Мне кажется, что уровень разрушительности, который может быть обнаружен у разных людей, пропорционален степени, в которой ограничена их экспансивность. Под этим мы подразумеваем не личные фрустрации того или иного инстинктивного желания, а отвержение жизни в целом, блокирование спонтанности роста и выражения чувственных, эмоциональных и интеллектуальных возможностей человека. Жизнь обладает собственным внутренним динамизмом; она имеет тенденцию расти, быть выраженной, быть прожитой. Представляется, что если эта тенденция встречается с препятствиями, энергия, направленная на жизнь, подвергается распаду и меняется на энергию, направленную на разрушение. Другими словами, стремление к жизни и стремление к разрушению не являются взаимно независимыми факторами, но состоят в обратной взаимозависимости. Чем больше препятствий встречает стремление к жизни, тем сильнее становится стремление к разрушению, чем полнее реализуется жизнь, тем слабее разрушительность. Разрушительность — это результат непрожитой жизни. (с.180) V. Механизмы бегства. 3. Конформизм автомата Это тот специфический механизм, который является решением для большинства нормальных индивидов в современном обществе. Кратко говоря, человек перестаёт быть собой; он полностью принимает тип личности, предлагаемый ему культурными паттернами; таким образом, он делается в точности таким же, как все остальные, что от него и ожидается. Разрыв между "я" и миром исчезает, а вместе с ним и осознанный страх одиночества и бессилия. Этот механизм может быть сравним с защитной окраской, которую принимают некоторые животные. Они настолько сливаются со своим окружением, что делаются почти неразличимы с ним. Индивид, который отказывается от своей индивидуальности и становится автоматом, идентичным с миллионами автоматов вокруг, больше не должен чувствовать себя одиноким и встревоженным. Однако цена, которую он за это платит, высока: это потеря себя. (с.182) VI. Психология нацизма … после прихода к власти Гитлера. В его руках была политическая власть, и для миллионов немцев правительство Гитлера стало идентичным с "Германией". Бороться с ним означало отгородиться от сообщества немцев; когда остальные политические партии были распущены и нацистская партия "стала" Германией, оппозиция ей означала оппозицию Германии. Представляется, что для среднего человека нет ничего более мучительного, чем чувство отстранения от большой группы. Как бы гражданин ни отвергал принципы нацизма, если ему приходилось выбирать между одиночеством и чувством принадлежности к Германии, большинство выбирало именно последнее. Можно наблюдать множество примеров того, как человек, не будучи нацистом, защищает нацизм от критики иностранцев, потому что считает, что нападки на нацизм — это нападки на Германию. Страх одиночества и относительно слабые моральные принципы помогают любой партии завоевать лояльность большей части населения, как только партия захватывает власть в государстве. (с.205). VII. Свобода и демократия. 1. Иллюзия индивидуальности Мы гордимся тем, что мы не подчиняемся никакой внешней власти, что мы свободны выражать наши мысли и чувства, мы уверены, что такая свобода почти автоматически гарантирует нашу индивидуальность. Право выражать свои мысли, впрочем, имеет какое-либо значение только в том случае, если мы способны собственные мысли иметь; свобода от внешнего авторитета — долговременное достижение только в том случае, если внутренние психологические условия таковы, что мы способны создать собственную индивидуальность. Достигли ли мы этой цели или по крайней мере приближаемся ли к ней? …. ….. Важно рассмотреть, как наша культура способствует тенденции к конформизму, хотя здесь есть место только для нескольких значимых примеров. Подавление спонтанных чувств и тем самым развитие подлинной индивидуальности начинается очень рано, с первых шагов обучения ребёнка. (с.232) VII. Свобода и демократия. 2. Свобода и спонтанность Если индивид реализует своё "я" в спонтанной активности и тем самым связывает себя с миром, он перестаёт быть изолированным атомом; он и мир образуют упорядоченное целое; человек находит своё законное место; благодаря этому исчезают его сомнения в себе и в смысле жизни. Сомнения порождались его отдельностью и отвержением жизни; когда индивид может жить не вследствие принуждения. Не как автомат, а спонтанно, сомнения рассеиваются. Человек осознаёт себя как активное творческое существо и понимает, что жизнь имеет единственный смысл: акт жизни как таковой. (с.252) Приложение: характер и общественный процесс Изучая психологические реакции социальной группы, мы имеем дело со структурой характера членов этой группы, т.е. отдельных личностей; мы интересуемся, однако, не теми особенностями, которые отличают этих людей друг от друга, а той частью структуры их характера, которая является общей для большинства членов группы. Этот характер мы можем назвать социальным. (с.266) …. …. …. Мы можем сформулировать этот принцип в терминах социального характера: социальный характер является результатом динамической адаптации человеческой природы к структуре общества. Меняющиеся общественные условия приводят к изменениям социального характера, т.е. к новым потребностям и тревогам. Эти новые потребности порождают новые идеи и делают человека восприимчивым к ним; новые идеи в свою очередь стабилизируют и укрепляют новый социальный характер и определяют действия человека. Иначе говоря, общественные условия влияют на идеологические феномены через характер; характер, с другой стороны, является результатом не пассивной адаптации к общественным условиям а динамического приспособления на основании элементов, заложенных в человеческой природе или биологически, или являющихся результатом исторической эволюции. (с.286) Вернуться в СПИСОК КНИГ       Copyright © 2003-2024 Андрей Геннадьевич БАБИН и Елена Александровна ЧЕЧЕТКИНА. Все права зарезервированы.