Филип ЗИМБАРДО ЭФФЕКТ ЛЮЦИФЕРА Почему хорошие люди превращаются в злодеев Москва, Альпина нон-фикшн, 2022. Каждый, кто интересуется психологией, особенно социальной, знает, что есть такой — знаменитый тюремный эксперимент Зимбардо, известный также как "стэнфордский тюремный эксперимент", СТЭ. Кое-кто знает даже, в чём он заключается. Некоторые из кое-кого могут также рассуждать о "нарушении этических норм", невоспроизводимости и предвзятой авторской трактовке. Однако прежде чем критиковать, хорошо бы поглубже ознакомиться с предметом критики. Это важно ещё и потому, что эксперимент Зимбардо уникален: его продолжают обсуждать уже полвека, его никто не решается повторить в строго контролируемых лабораторных условиях (этика!), в то время как он постоянно воспроизводится в военных лагерях, в тюрьмах, даже в обыденной жизни… Поэтому имеет смысл разобраться. Причём поближе к первоисточнику, а не по многочисленным вторичным отражениям (например, в книге Анастасии Шавыриной). К счастью, такая возможность сейчас есть: в 2022 году у нас была переведена и отлично издана книга Филипа Зимбардо под названием Эффект Люцифера — оригинал был опубликован в 2007 году, через 35 лет после самого эксперимента (1972). Откуда название — автор объясняет. Книга большая, около 800 страниц, и ниже я привожу цитаты лишь из первой её половины, которая начинается с развёрнутого и нескучного ответа на критику, после чего следует обзор проблемы зла в современном мире. Потом подробно описывается сам эксперимент: подготовка к нему и рассказ о каждом из 6 дней в "стэнфордской тюрьме" — подвале психологического факультета — глазами наблюдателей, играющих роли администрации тюрьмы,и глазами "охранников" и "заключённых". Впрочем, уже на третий день роли поглотили своих исполнителей. Процесс поглощения личности ролью читается как увлекательный триллер. Первая половина книги заканчивается анализом этих данных с добавлением более поздних интервью и конференций с участниками СТЭ. Наконец, обсуждается "последействие" СТЭ: его влияние на жизнь участников и на социально-культурную жизнь. Во второй половине книги рассмотрение расширяется: проанализированы другие эксперименты по исследованию проблем принуждения и авторитарного насилия (в том числе, шоковый эксперимент Мильгрэма), а также вызвавшие общественный резонанс события в тюрьмах, и другие события, демонстрирующие превращение "нормальных людей" в "исчадия ада" — превращение под воздействием патологической Ситуации, создаваемой плохой Системой. Вы спросите: я какова же при этом роль личностного фактора? Как раз вторичную роль этого фактора и демонстрирует тюремный эксперимент Зимбардо, как и другие "эксперименты", поставленные самой жизнью. Приходится честно признать, что каждый из нас носит в себе семена зла, но (хорошая новость!) каждый способен не дать им прорасти. И каждый может осознанно противостоять внешнему злу, генерируемому Системой/Ситуацией, сохраняя при этом собственную личность, свои взгляды и моральные установки. Как раз этому посвящена последняя глава книги Зимбардо: в ней автор дает конкретную пошаговую методику противостояния. Если обозначенные выше темы вас волнуют, возьмите в руки эту книгу. Только читайте без спешки: материал не простой, он требует времени на усвоение и обдумывание даже на увлекательных страницах динамичного "триллера", повествующего о шести днях СТЭ. Кстати, вы можете не только прочитать, но и увидеть реальные эпизоды СТЭ с помощью сайта prisonexp.org. Этот сайт, созданный командой Зимбардо, посещают в среднем 25000 человек в сутки, а во времена социальных катаклизмов и гораздо больше. 1 (c.24) Я категорически не согласен с утверждениями критиков, будто подспудная идея СТЭ состоит в отпущении "грехов". Чтобы изменить или предотвратить нежелательное индивидуальное или групповое поведение, необходимо понимать, какие качества — силу, добродетель, уязвимость — они обнаруживают в той или иной обстановке. Нужно полнее представлять себе комплекс ситуационных сил, которые действуют в тех условиях, где проявляется данное поведение. Умение их изменять или избегать помогают изменить нежелательные индивидуальные реакции гораздо эффективнее, чем исправительные меры, направленные исключительно на изменение людей в тех обстоятельствах, где они действовали неправильно … Я постоянно твержу, что попытка понять ситуационные и системные аспекты поведения человека не оправдывают человека и не освобождают его от ответственности за безнравственные, незаконные или жестокие деяния. Более того, я всегда приветствовал и поддерживал все усилия, направленные на создание системных и социальных условий, выявляющих самое лучшее в человеческой природе. 2 (c.55-56) Во время нашего путешествия по пространствам добра и зла я попрошу вас поразмыслить над тремя вопросами. На чём основано ваше знание себя — на анализе своего поведения в знакомых ситуациях или на тех случаях, когда вы сталкивались с совершенно новыми ситуациями, где привычные стратегии поведения теряли силу? И хорошо ли вы знаете тех, с кем чаще всего общаетесь — членов семьи, друзей, сотрудников и любимых? Одна из идей этой книги состоит в том, что наше знание себя обычно основано на весьма ограниченном опыте, где есть определённые правила, законы, политика и ограничивающие факторы. Мы ходим в школу, на работу, на вечеринки, ездим в отпуск; оплачиваем счета и платим налоги — изо дня в день, из года в год. Но что будет если мы попадём в совершенно новую и незнакомую ситуацию? Например, переходя на новую работу, идя на первое свидание с незнакомцем, о котором узнали на сайте знакомств, вступая в какую-то организацию, оказываясь под арестом, записываясь в армию, вступая в секцию или добровольно участвуя в эксперименте. Когда правила игры меняются, старые привычки не приводят к ожидаемым результатам. 3 (c.64) "Образ врага" — самый сильный мотив для солдата, он заряжает его оружие патронами ненависти и страха. Образ страшного врага, угрожающего личному благополучию граждан и национальной безопасности страны, заставляет матерей и отцов отправлять сыновей на войну и позволяет правительствам расставлять приоритеты по-новому, заменяя орудия труда орудиями войны. Это делается с помощью слов и образов. Перефразируя старую пословицу, когда слово бьёт, тогда и палка не нужна. Всё начинается с создания стереотипных представлений о "другом" с дегуманизированным образом "другого" как никчёмного или как всесильного, демонического, абстрактного монстра, несущего тотальную угрозу нашим самым дорогим ценностям и убеждениям. В атмосфере всеобщего страха, когда вражеская угроза кажется неизбежной, разумные люди начинают вести себя абсурдно, независимые люди подчиняются бессмысленным приказам, мирные люди превращаются в воинов. Выразительные и зловещие образы врага на плакатах, на телевидении, в книгах и интернете запечатлеваются в глубинах лимбической системы, структуры примитивного мозга, и этот процесс сопровождается сильными чувствами страха и ненависти. 4 (c.123) Его приказы и методы контроля становятся всё более творческими. Он заставляет заключённого №1037 пропеть его номер. Тот фальшивит, и Хеллман требует, чтобы тот двадцать раз подпрыгнул. Когда тот заканчивает, Хеллман добавляет: "А теперь ещё десять раз, лично для меня. И чтобы на этот раз эта штука не звенел". Но нельзя прыгать так, чтобы цепь на ногах не зазвенела, и этот приказ выполнить невозможно. Кажется, охранники начинают получать удовольствие, отдавая приказы и вынуждая заключённых подчиниться. Заключенные произносят свои номера нараспев, и это действительно забавно. Но два охранника всё равно недовольны. "В этом нет ничего забавного», — говорят они. — Это ужасно, это очень, очень плохо". "Теперь ещё раз, — продолжает Хеллман. — Я хочу, чтобы вы пели, и чтобы это звучало приятно". Заключённым, одному за другим, приказывают отжиматься от пола, потому что они поют слишком медленно или слишком вяло. 5 (c.194) "Мы с мужем навестили нашего сына в "Стэнфордской окружной тюрьме". Обстановка показалась мне очень правдоподобной. Я не ожидала, что всё будет так серьёзно. Уверена, мой сын, добровольно вызвавшись участвовать в эксперименте, тоже этого не ожидал. Увидев его, я забеспокоилась. Он выглядел совершенно измученным, и его основная жалоба состояла в том, что он давно не был на свежем воздухе и не видел солнца [это вторник, третий день эксперимента, который продлился всего шесть дней — ЕЧ]. Я спросила, не пожалел ли он, что согласился участвовать, и он ответил, что сначала пожалел. Но затем его настроение несколько раз менялось, и сейчас он готов продолжать. Уверена, что заработанные им деньги будут самыми трудными в его жизни. Мама заключённого № 1037." 6 (c.259) Возможно, ещё примечательнее тот факт, что после заявления о том, что свобода для них важнее денег, все заключённые продолжают пассивно подчиняться системе, протягивают руки, чтобы на них надели наручники, безропотно терпят мешки на головах и цепи на ногах, и как овцы следуют за охранниками в ужасный тюремный подвал. Во время заседания комиссии по условно-досрочному освобождению они находились за пределами тюрьмы, в присутствии "гражданских", не имеющих никакого отношения к их мучителям внизу. Почему никто из них не сказал: "Мне не нужны ваши деньги, так что я имею право в любой момент выйти из этого эксперимента и требую, чтобы меня немедленно отпустили"? И нам пришлось бы выполнить эту просьбу и тут же их отпустить. Но никто этого не сделал. Позднее заключённые признавались нам, что им даже не приходило в голову выйти из эксперимента. На самом деле к этому моменту большинство из них перестали считать его просто экспериментом. 7 (c.305) Хеллман кричит: "Видите эту дырку в полу? Двадцать пять отжиманий, как будто трахаете эту дырку! Слышите!" … … Трудно себе представить, что подобные сексуальные унижения происходят всего на пятый день, ведь все знают, что это только моделируемый тюремный эксперимент. Более того, все участники знают, что "другие" — такие же студенты, как и они сами. Учитывая, что роли среди них были распределены случайным образом, между двумя категориями участников не было никаких различий. В начале эксперимента все они казались обычными хорошими ребятами. Те, кто стал охранниками, прекрасно знали, что если бы монета выпала другой стороной, им пришлось бы надеть робы заключённых и слушаться тех, кого они сейчас унижают. Они знают, что заключённые не совершали никаких преступлений и на самом деле ничем не заслужили статуса заключённых. Тем ни менее, одни охранники превратились в исчадия ада, а другие стали пассивными соучастниками дьявола, просто бездействуя. Нормальные, здоровые молодые люди, случайно оказавшиеся в роли заключённых, либо пережили нервный срыв [и были выведены из эксперимента — ЕЧ], либо, оставшись в тюрьме, превратились в бессловесных послушных зомби. 8 (c.337) Хеллман: "Ладно. Я просто хотел посмотреть, до каких пор можно оскорблять людей, прежде чем они начнут протестовать, прежде чем они начнут отвечать тем же. Но, к моему удивлению, никто не пытался возражать, чтобы меня остановить. Никто не сказал: "Эй, прекрати меня оскорблять, ты переходишь границы". Этого никто не сказал, они просто принимали то, что я говорил. Я говорил: "Пойди и скажи этому парню в лицо, что он — кусок дерьма", и они послушно это делали. Они послушно отжимались, сидели в карцере, оскорбляли друг друга, хотя предполагалось, что они должны объединиться. Но они оскорбляли друг друга, потому что я велел им это делать, и никто ни разу не усомнился в моей власти. Вот что меня действительно потрясло. (В его глазах появляются слёзы.) Почему никто ничего не говорил, пока я их оскорблял? Я говорил настоящие гадости, а они всё равно молчали. Почему?" Действительно, почему? 9 (c.352) Мы предполагали, что они будут искать точки соприкосновения, чтобы наладить отношения, учитывая близкое соседство и необходимость жить в одной камере в течение двух недель. Мы ожидали, что они будут говорить о своей жизни в колледже, об учёбе, о каникулах, о подругах, любимых спортивных командах, музыкальных предпочтениях, хобби, о том, как проведут остаток лета после окончания эксперимента или о том, на что потратят заработанные деньги. Ничего подобного! Эти ожидания совершенно не оправдались. Девять десятых всех разговоров между заключёнными были связаны с тюремными проблемами, и лишь 10% были посвящены личным темам, не связанным с тюрьмой. Заключённых больше всего волновала еда, притеснения охранников, действия комитета по рассмотрению жалоб, планы побега, свидания с родителями и поведение других заключённых в других камерах и в одиночке. Они не пользовались возможностью временной передышки от притеснений охранников и скуки тюремных камер, не пытались выйти из роли заключённых и восстановить свою личную идентичность в социальном взаимодействии. Роль заключённого подавляла все проявления личности. 10 (c.362 ... 363) Нам хочется верить в глубинную, неизменную добродетельность людей, в их способность сопротивляться внешнему давлению, рационально оценивать и отклонять искушения ситуации. Мы наделяем человеческую природу богоподобными качествами, твёрдой нравственностью и могучим интеллектом, которые делают нас справедливыми и мудрыми. Мы упрощаем сложность человеческого опыта, воздвигая непроницаемую стену между Добром и Злом, и эта стена кажется непреодолимой. С одной стороны этой стены — мы, наши чада и домочадцы; с другой — они, их исчадия и челядинцы. Как ни парадоксально, создавая миф о собственной неуязвимости для ситуационных сил, мы становимся ещё более уязвимыми, поскольку теряем бдительность. … Под влиянием дурных обстоятельств каждый из нас мог бы совершить самый ужасный поступок, когда-либо совершённый человеком. Понимание этого не оправдывает зло; оно, так сказать,"демократизирует" его, возлагая вину на обычных людей, не считая злодеяния исключительной прерогативой извращенцев и деспотов — их, но не нас. Главный урок Стэнфорд кого тюремного эксперимента очень прост: ситуация имеет значение. 11 (c.409-410) В нашем тюремном подвале заключённые отказались от своих основных свобод под влиянием принуждения и внешнего давления со стороны охранников. Но в реальной жизни, за пределами лаборатории, люди часто добровольно отказываются от свободы слова, действия и близости с другими – без всяких охранников, вынуждающих это делать. Требовательный и жестокий "охранник" становится их частью образа себя; этот "охранник" лишает их спонтанности, свободы и радости жизни. В то же время эти люди интернализируют образ пассивного заключённого, который не хочет соблюдать эти ограничения. В результате человеку начинает казаться, что любые действия, привлекающие к нему внимание, грозят ему унижением, позором, социальным отвержением, и поэтому их нужно избегать. Под давлением своего внутреннего охранника такой "заключённый" бежит от жизни, прячется в "раковину" и добровольно выбирает безопасность безмолвной тюрьмы застенчивости. 12 (c.417) В течение трёх дней 29 сотрудников государственной больницы города Элгин (Elgin State Hospital), штат Иллинойс, были "пациентами" психиатрического отделения собственной больницы. Другие 22 сотрудника отделения выполняли свои обычные обязанности, а специально обученные наблюдатели и видеокамеры фиксировали происходящее. "Мы увидели совершенно невероятные вещи", — сказала научный руководитель исследования Норма Джин Орландо. Очень скоро мнимые пациенты начали вести себя так, что их стало трудно отличить от настоящих: шестеро попытались сбежать, двое ушли в себя, двое постоянно плакали, один был близок к нервному срыву. Почти все испытывали напряжение, тревогу, фрустрацию и отчаяние. Подавляющее большинство мнимых пациентов (более 75%) сообщили о следующих реакциях: они чувствовали себя "в тюрьме", лишёнными идентичности, им казалось, что их чувства не имеют значения, что их никто не слушает, не считает людьми, не заботится о них. Они забыли, что это только эксперимент, и действительно чувствовали себя пациентами. Один мнимый пациент, сильно страдавший во время исследования, позже сказал: "Я привык смотреть на пациентов, как на стадо животных; я никогда не думал о том, что они чувствуют". Вернуться в СПИСОК КНИГ       Copyright © 2003-2024 Андрей Геннадьевич БАБИН и Елена Александровна ЧЕЧЕТКИНА. Все права зарезервированы.